Неуслышанные просьбы

Виктория Витальевна вновь с тоской посмотрела в ту сторону, откуда должен был явиться ей троллейбус. Но нет, не видать. Тщательно спланированная поездка к старшей дочери срывалась. "Не успеваю," — думала огорченная Виктория Витальевна. Она уже заранее представляла себе, как будет нервничать, пока доедет в троллейбусе до предпоследней остановки на маршруте, чтобы затем пересесть на автобус, как разболится голова и будет стучать в висках, что не сможет читать свой журнальчик, даже если ей и посчастливится сесть на свободное местечко в том самом троллейбусе. Ведь она как раз и вышла-то из дому с тем расчетом, чтобы опередить живших по соседству студентов, вечно заскакивавших гурьбой в троллейбус раньше всех и сразу же дружно рассаживавшихся, не оставляя тем самым ей никаких надежд на комфортную поездку, — и, вместе с тем, "впритык", чтобы свести к минимуму встречу со своим зятем.
Виталия позвонила ей вчера раньше обычного и попросила посидеть хотя бы один день с Женечкой — младшей внучкой Виктории Витальевны, "прелестным дитям" ангельской внешности в возрасте одного годика и восьми месяцев.
— У Павлика из Женькиной группы — ветрянка, а Женька и так ослаблена после простуды. Пусть посидит дома несколько дней. Прийди хотя бы завтра, а потом мы с Артёмом что-то придумаем, — сказала Виталия.
Что же, Виктории Витальевне не привыкать быть на подхвате у своей старшей дочери: кто как не она вырастила старшую внучку, Талуську, учившуюся уже, слава богу, в третьем классе. Оттого и поднялась сегодня Виктория Витальевна пораньше, чтобы нажарить для всего Виталькиного семейства — оравы — домашних котлеток, остывавших теперь в судочке из-за опаздывавшего троллейбуса.
Если бы кто-нибудь прямо спросил Викторию Витальевну: кого из Виталькиных дочерей она больше любит, Женьку или Талуську, то она бы искренне возмутилась самой постановке вопроса, но тем не менее все её помыслы крутились вокруг лишь одной Талусечки — практически единолично выпестованной, выстраданной, обласканной, обожаемой...
Талуська родилась у Виталии и Артема мгновенно, неожиданно и для них самих, и для родителей с обеих сторон, — ещё во время их учебы в университете. Молодые милостиво отдали Талуську в полное распоряжение Виктории Витальевне — им же ещё учиться и учиться. Вот и пришлось ей самой растить ненаглядную Талусю, Талусечку, Талусятку до школы, а это было очень непросто. Кроме внучки, Виктории Витальевне приходилось присматривать за своим мужем Игорем, неотвратимо съедаемого мучительной болезнью.
Виктория Витальевна в своих взаимоотношениях с зятем никогда не выходила за рамки приличий и в семейные дела дочери не вмешивалась, хотя временами оставаться корректной было невероятно сложно. Когда Артем появился в доме Виктории Витальевны, её поразило обилие вредных привычек у избранника дочери. "Грубый, дерзкий, хамовитый... Просто нигилист какой-то", — подумала она тогда.
Утром Артем непременно варил только себе кофе, что для Виктории Витальевны означало обязательное мытье плиты. По вечерам зятю нравилось лежать в ванной и при этом подолгу разговаривать по телефону... Выйдя из той же ванной или туалета, Артем никогда не выключал за собой свет. Вот и приходилось Виктории Витальевны дожидаться, когда молодые наконец-то улягутся спать, чтобы пройтись тенью по квартире, выключая повсюду электричество, что очень развлекало Артема, не признававшего такого понятия, как экономия энергоресурсов. Викторию Витальевну также очень раздражала его манера постоянно вертеть в руках какие-небудь предметы. Таким образом Артем переколотил в её доме множество парадной посуды, простоявшей до его пришествия в целости не менее пятидесяти лет. Талусю Артем неизменно величал кратко: — "Ша". То ли имя, то ли окрик. Впрочем, за глаза у Артема и для Виктории Витальевны имелось прозвище "Дубль В", а для своего тестя, — и вовсе указательное местоимение "этот". Вроде бы и парень неглупый, и отец у него — кандидат технических наук, а не слесарь из ЖЭКа, но Артем никогда не следил за своей речью, мог даже при Талусе отвесить несколько нецензурных слов, от которых Виктория Витальевна вскипала. Но молчала... А кому говорить, зятю, что ли? Зять её просто не замечал, дочь же Виталия — одна сатана — всегда была на стороне Артема, а муж...
Муж Игорь — это её боль... Болезнь, при которой у Игоря угасали остатки разума, сковывалось тело и противно дрожали ноги-руки, стремительно прогрессировала, тем самым неотвратимо отнимая его у Виктории Витальевны. Каких трудов ей стоило порой уговорить его не расхаживать по дому нагим, как Тарзан, и надеть хотя бы шорты. А сколько раз он потихоньку уходил из дому, и тогда Виктория Витальевна, оставив младшую дочь Лёлю за главную, металась в окрестностях в поисках пропавшего мужа.
Зять Артем, надо отдать ему должное, оказался парнем прытким, удачливым в бизнесе. За короткое время сумел раскрутиться на торговле компьютерами и офисной техникой, стал партнером в фирме. У молодых появились деньги и на то, чтобы, съехав от приютивших их на несколько лет родителей Виталии, прикупить себе новую просторную квартиру, и на дорогой автомобиль, и на множество прочих статусных вещей. Прежде безалаберная молодежь к рождению следующего ребенка отнеслась на удивление ответственно. Однажды, когда по просьбе старшей дочери Виктория Витальевна забирала Талусю после бассейна, внучка с заговоpщицким видом сообщила, что их семья запланировала рождение ещё одного ребенка и что папа решил не выяснять заранее, кто родится: мальчик или девочка, а просто сказал, что если родится сын, то его назовут Абрашей, а если дочь, то — Женюрой.
"Зять в своем репертуаре", — подумала тогда ошарашенная Виктория Витальевна. — "Вопросы прибавления в семействе он обсуждает с шестилетним ребенком, а меня как будто не существует. И, господи, что за имячко он придумал? Абраша... Как из анекдота... Планировщик несчастный..." К счастью, родилась девочка, стало быть, назвали её Женечкой. Славная такая, крепенькая, с отменным аппетитом — точная копия младенцев, чьи фотографии украшают упаковки с различными питательными смесями для детей младшего возраста. Поскольку в ожидании ребеночка Виталия ходила на занятия йоги для беременных, то Женечка получилась очень спокойной, правильной девочкой: она почти не плакала, очень рано начала говорить, всегда могла себя чем-то занять и, во всем подражая Талусечке, изо всех силенок старалась не отставать от нее. Но, если Талуся была упорной и настойчивой в учебе и спорте, то Женя — просто упрямой и неуступчивой, в Артема...
Троллейбуса всё ещё не было. Привлеченные то ли запахом котлеток, то ли обеспокоенные несколько нервным поведением Виктории Витальевны, постоянно вертевшей, подобно флюгеру, головой, к ней подошли две дамочки, и та, что была помоложе, поразила её неожиданным вопросом: — "Задумывались ли вы, что вы ответственны перед Богом?" Погруженная в свои думы Виктория Витальевна не нашлась, что сказать, а просто удивленно посмотрела на женщин. — Ответственны ли мы перед Богом или все находится в руках судьбы, — продолжала развивать тему младшая, в то время как её спутница пристально смотрела в глаза Виктории Витальевне. — Знаете ли вы, что вы ответственны перед Богом за себя и за своих близких? Где предел милости Божьей? Как бы вы ответили на эти вопросы? — ненавязчиво вопрошала женщина.
— Извините, подошел мой троллейбус, — очнулась Виктория Витальевна. — Я опаздываю. Всего вам доброго.
Женщины дружно протянули Виктории Витальевне красочные брошюрки: — Прочтите, пожалуйста. Вы должны знать, что каждый человек является сотворцом Богу в этом мире и что каждый человек несет ответственность перед близкими людьми за неоказанную помощь и неуслышанные просьбы.
Троллейбус был переполнен, а сесть Виктории Витальевне никто не предлагал, поэтому она, мельком взглянув на полученную литературу и отметив для себя, что одна из брошюрок так и озаглавлена: "Ответственны ли мы перед Богом", сунула книжки в сумку с гостинчиками.
"До чего же языкатые агитаторши... Наверное, это были свидетельницы Иеговы", — мимолетно подумала Виктория Витальевна и принялась гадать, чем сейчас занимается Игорь. Приостановить, задержать на мгновение неумолимое шествие болезни можно было лишь постоянными физическими упражнениями, и Виктория Витальевна постоянно придумывала для мужа какие-небудь нехитрые задания, называя это "трудотерапией". Сегодня она оставила для Игоря на кухне ведро грецких орехов, которые он должен был почистить. Оставляя мужа одного в доме, приходилось отключать телефон, перекрывать газ и воду. А к четырем должна была прийти после занятий Леля, и тогда уже можно будет позвонить домой, чтобы узнать, всё ли в порядке с Игорем...
Наконец-то она добралась до дома, где жили дети... Виталия поджидала маму обутая-одетая, готовая уходить...
— Мам, привет, — чмокая Викторию Витальевну, скороговоркой тараторила Виталия. — Женечка уже позавтракала с нами.
"Да знаю я эти ваши завтраки", — немедленно мысленно отозвалась Виктория Витальевна, но вслух не сказала ни слова.
— Можете сходить погулять в парк, только гуляйте сами. К другим детям Женю не подпускай. Обед я приготовила.
"И об обеде можно мне не рассказывать — одно название", — молча, про себя, продолжила Виктория Витальевна фразу дочери, но опять вслух не сказала ни слова.
— После обеда пусть поспит. Когда Женечка проснется, дай ей чего-нибудь попить, и можешь поставить ей какой-нибудь диск с мультиком. Или книжку почитай. Ну всё, пока, — закончила Виталия..
— Доченька, а как Талусятка? Когда она домой приходит? — спросила Виктория Витальевна.
— Она сегодня будет не раньше семи, у неё сегодня после школы танцы, а потом — музыка, и её к нам Марина завезет. Ну, пока, чмоки-чмоки, — сказала Виталия, захлопывая за собою дверь. Марина была подругой и кумой Виталии и часто забирала Талусю после музыки. У детей была очень динамичная жизнь, и они кооперировались с себе подобными молодыми родителями, чтобы перевозить своих детей из школы на бадминтон, в бассейн, на музыку, рисование, риторику, спортивную борьбу...
Для Талуси ее родители придумали очень длинный список различных секций. От постоянных нагрузок девочка имела утомленный вид, с кругами под глазами, в её-то возрасте...
Получается, сегодня Виктория Витальевна свою Талусечку и не повидает...
Натужно сопя, внучка Женя таскала по комнате Альфа — игрушку громадного размера, объясняя ему, как пользоваться горшком. Альф был ростом с Викторию Витальевну, и управляться с ним Женечке было совсем не просто, но внучка не сдавалась.
— Какай-какай-какай, — повелительно говорила Женя.
...Совсем недавно, в одно из воскресений, когда зять завез Талусю к Виктории Витальевне с тем, чтобы девочку сводили в музей и театр, на что у родителей времени, естественно, не находилось, Виктория Витальевна впервые услышала об этом Альфе. О существовании сериального Альфа она, конечно же, знала и прежде, просто времени посмотреть сериал у нее не было. Этот и другие бесконечные сериалы, почему-то вызывавшие интерес у Игоря, частенько выручали ее: на какое-то время мужа можно было оставить возле телевизора без присмотра.
Так вот, Талуся рассказала, как её папа, принеся игрушку в дом, сказал маме: — Смотри, купил, потому что у него морда лица — один в один Дубль В. "Ну что за человек! Ну, не нравится тебе теща и ладно. Но зачем это так явно демонстрировать, тем более при детях", — подумала тогда с обидой Виктория Витальевна.
Виктория Витальевна отправилась на кухню и принялась проворно раскладывать принесенные ею гостинцы. Котлетки источали настолько сильный запах, что тут же пришла Женя, волоча за собой Альфа.
— Мне катетьку дай, — требовательно сказала она, тыча указательным пальчиком. — И ещё дай.
"Катетька... Эх, просьба Игоря у нас дома рано утром звучала также, точь-в-точь"... — горестно вздохнула про себя Виктория Витальевна. Для Виктории Витальевны Женя была самым благодарным едоком, поскольку дети её в еде были неорганизованы, готовить не умели и не хотели, предпочитая покупать в супермаркете продукты быстрого приготовления.
— Ребята, ну подумайте сами, разве можно кормить своих деток какой-то запаренной наспех кашей? — неоднократно пыталась достучаться до сознания молодых родителей Виктория Витальевна. Но Артем все равно гнул свое, вот семья и питалась какими-то отрубями...
Доедая третью котлетку, Женя увидела брошюрки, принесенные Викторией Витальевной.
— Буся, читай эту, — сказала она.
— Ну что ты, зайчик. Это же для взрослых. Я тебе почитаю о спящей красавице.
— Нет, эту, — твердо возразила Женя. — Эту. Эту. Читай.
Виктория Витальевна подвела Женю к окну: — Смотри, как хорошо на улице. Пойдем погуляем в парке.
Это сработало. Женя, пыхтя, при помощи Виктории Витальевны, усадила Альфа на свой обеденный стульчик и положила перед ним иеговистскую брошюрку:
— Читай!
Затем Женя, отвергая бабушкину помощь, самостоятельно оделась, и бабушка с внучкой отправились гулять... Виталия и Виктория Витальевна попеременно созванивались, чтобы поговорить о Женечке: погуляла, пообедала, спит, уже проснулась...
— Сейчас дам ей попить сок. Женечка просто ангел — так хорошо кушает. Доченька, у нас всё замечательно, не волнуйся, — отрапортовала Виктория Витальевна.
Всё повторилось: допивая сок, Женя потребовала котлетку. А затем снова усадила Альфа на свое место за столом, положив перед ним брошюру духовного содержания.
— Что будем делать? — спросила Виктория Витальевна у Женечки.
— Хочешь посмотреть мультфильм?
Женечка, держа Альфа за лапу и лучезарно улыбаясь, сказала:
— Да, буся. Молись-и-кайся.
— Что, зайчик, что ты говоришь?
— Молись-и-кайся.
— Ну что ты, маленькая. Где ты услышала такое? Давай я тебе почитаю сказочку об Элизе и её братцах.
— Нет. Молись-и-кайся. Молись-и-кайся. Молись-и-кайся...
Растерянная Виктория Витальевна пыталась переключить внимание внучки на Альфа, предлагала снова пойти погулять в парке, достала кубики... Плакавшая навзрыд, мигом подурневшая Женя твердила одно:
— Молись-и-кайся. Молись-и-кайся. Молись-и-кайся...
— Хорошо-хорошо, детка, хочешь, бабушка сейчас пойдет с тобой в церковь помолиться и покаяться?
Женя как будто немного успокоилась, перевела дух и кивнула. Совершенно сбитая с толку Виктория Витальевна, забыв о распоряжении дочери всячески избегать мест скопления людей, мгновенно собралась, взяла Женю и они пошли на автобусную остановку — до церкви нужно было подъехать несколько остановок.
— Женечка, вот здесь молятся и каются, — машинально говорила своей внучке крайне редко бывавшая в церкви Виктория Витальевна, в то время как её мозг сверлила лишь одна мысль: "Что происходит? Действительно, кто мог надоумить внучку говорить подобные религиозные сентенции?"
"Наверное, Женя услышала это от свахи. Мать Артема была не то, чтобы набожной, но в церкви бывала чаще, чем остальные родственники", — подумала Виктория Витальевна и немного успокоилась.
В церкви Женечка с интересом смотрела, как Виктория Витальевна зажгла свечи. Когда Виктория Витальевна начала выписывать на листиках имена своих близких, заказывая службы "во здравие" и "за упокой", Женечка потребовала один листик для себя и испещрила его закорлючками. Девочка казалась совершенно умиротворенной.
— Вот видишь, бабушка сделала в церкви всё, как ты хотела, — назидательно сказала Виктория Витальевна Женечке, ведя ее за ручку. Они как раз подходили к остановке, когда подъехал нужный им автобус. Сидя у окна, Женечка задумчиво водила пальчиком по стеклу, рисуя то ли плюсики, то ли крестики...
Придя домой, Виктория Витальевна посмотрела на часы: уже можно позвонить домой, чтобы узнать у младшей дочери, как там дела.
— Всё нормально, — сказала Леля. — Отца я покормила, и он лег спать. А орехи разбросал по всей кухне, но я уже не успею их убрать, потому что мне нужно вскоре уйти.
— Ничего-ничего, доченька. Спасибо тебе, родная, — прочувствованно сказала Виктория Витальевна. — Артем обещал меня отвезти, так что я надеюсь уже вскорости быть у нас дома. Только не забудь снова отключить телефон, чтобы не разбудить папу...
Женя заказала опять котлетку: сидя в своем стульчике и держа в левой ручке смятую наподобие сложенного веера брошюрку, она безмятежно улыбалась.
— Покушала, детка? — спросила Виктория Витальевна. — Пойдем в комнату?
И опять Женя потребовала усадить на свое место Альфа. "Это уже становится похоже на какой-то ритуал", — подумала Виктория Витальевна, ассистируя внучке.
— Вот, смотри, детка, Альф теперь может читать свою книжечку. А мы с тобой не будем ему мешать. Что мы будем делать?
— Буся, молись-и-кайся.
У Виктории Витальевны подкосились ноги. Чувствуя колокольный звон в голове, она схватилась за телефон.
— Виталия, с ребенком происходит что-то ужасное, — и она, всхлипывая, пересказала в подробностях произошедшее за день.
— Мама, не морочь мне голову, я и так чуть живая на этой работе, — жестко сказала Виталия. — Скоро должен прийти Артем, вот он во всем и разберется.
— Но, Виталия, Женечка постоянно твердит мне "молись-и-кайся". А вдруг это какой-то навет или наговор? Наведение порчи какое-то? Что мне делать? Я же с ума сойду! Я этого просто не выдержу! У меня раскалывается голова, — взмолилась Виктория Витальевна.
— Мам, не надо сходить с ума. Ты не представляешь, как у меня раскалывается голова.
— Но, доченька...
— Послушай, мать, перестань грузить меня этой ерундой. Мне некогда обсуждать с тобой всякие глупости. Пока, — безжалостно сказала Виталия и отключила телефон. Правда, она всё же перезвонила Артему и попросила его поскорее приехать домой.
Не имеющий себе равных во всем городе по стритрейсингу зять — не зря он обогнал даже носатого сына мера с его эксклюзивным "поршем"! — действительно примчался через одно мгновение и застал зареванную, гневно зыркающую на весь белый свет и зудящую "молись-и-кайся" Женюру и наглотавшуюся таблеток Викторию Витальевну. Полулежа в кресле, без кровиночки на лице, та прикладывала мокрое полотенце ко лбу. Проголодавшийся за день Артем сразу же учуял аромат от тещиных котлет и, не снимая кроссовки, пошел прямиком на кухню. Увидя в Женькином стульчике Альфа с разложенной перед ним на столе брошюрой религиозного содержания, зять всё понял.
— А вот не фиг вам было, Виктория Витальевна, Женюре этим мозги компостировать, — жуя котлету, безаппеляционно заявил он.
— Но, Артем, как ты можешь такое говорить? Ты же ничего не знаешь... Все было совершенно не так, — запинаясь, через силу вымолвила Виктория Витальевна.
— Да не рассказывайте вы мне сказки. И так всё ясно. Или вы эту муру Альфу читали? - весело хохотнул Артем, но, взглянув на тещу, осекся.
— Артем, мне что-то совсем неважно, — слабым голосом сказала Виктория Витальевна. — Накапай мне валидола, если у вас есть...
Когда присмиревший зять принес рюмочку с валидолом, Виктория Витальевна была настолько бледна, что он решительно взял её за руку. А дальше, не мешкая, вызвал неотложку...
Пришедшие домой почти одновременно Виталия, Талуся с Мариной увидели с порога бригаду медиков, колдовавших над Викторией Витальевной. Женька же, совершенно опухшая от слёз, трясла Артема за руку, стоявшего в сторонке дурак дураком, и непрерывно ныла: — Папа, молись-и-кайся, молись-и-кайся, молись-и-кайся...
Изумленные Виталия и Марина инстинктивно чувствовали, что нужно немедленно что-то сделать, но никак не могли догадаться, что же именно, и лишь таращились друг на дружку...
— Женечка, ну чего ты ревешь? — устало спросила изнуренная недетскими перегрузками Талуся. — Идем, я поставлю тебе мультик. Будет тебе сейчас твой "Малыш и Карлсон".